Я каюсь.

Я каюсь.
Я каюсь, мой милый братец,
Пред тобой, пред твоею семьёй.
Каюсь за то, что ты — агнец.
Каюсь, что стала твоею судьёй.

Что ядом испачкала простынь,
Каюсь, что казнью был приговор.
Каюсь, что утра не видел ты просинь,
Что конец твой больно был скор.

Я каюсь, мой милый братец,
Что была непокорной тебе.
Что не простила тебе, мерзавец,
В суде твоих лживых побед.

Ты прости меня, брат мой родной,
Что хоронить тебя я не пришла.
Что заткнула твой смех над судьбой
Что душа твоя, как тело, сгнила.

На могилу твою возложу я цветок:
Яркий и пёстрый, как ты, георгин.
Позволь солгать мне всего лишь разок,
Пускай язык мой и будет змеин.

Я буду лгать, что мне искренне жаль.
Что я пред тобою искренне каюсь,
Что невесты тогда не надела вуаль.
Что тобой до сих пор восхищаюсь.

Нет, ты прости меня, братец,
Не могу я искусно ткать ложь.
На щеках стыдливый румянец,
А в голосе гневная дрожь.

Не каюсь я, милый мой братец,
Нет во мне ни тоски, ни вины.
Лишь радуюсь я, что ты — агнец
На алтаре правосудья судьбы.

Каюсь пред мечтою своей и Богом,
Ведь твоего просила прощенья.

Тьма и юница.
Церковь стоит на туманной горе.
В тумане лишь редко блестят купола.
«К ней приближаться ближе не смей,
Говорят, там живёт воплощение зла.»

А юная дева не слушает люд.
Не верит, что там живёт зло.
Смела, ведь знает — ждёт её муж.
Солнце яркое алые щеки пекло.

Наверх заберется, юно смеясь,
Развеется быстро туман.
Тьма тоже отступит, верно, любя.
Дева отныне не верит словам.

Откроет старую толстую дверь.
Та протяжно заскулит, да завоет.
«Юная дева, пыл поумерь»—
Тьма хладно девчонку укорет.
*
Первый год пройдёт в глубокой тоске.
Дева юна, потому и свободы жаждет.
Хочет обратно к родимой семье.
Она без света быстро увянет.

Тьма лишь глумится над ней:
«отныне твоя семья — я, юница»
Не выпустит тьма её из сетей.
Отныне церковь — дом и гробница.
*
Проходит год и второй.
Глаза её полны старой тоской,
А ночами вовсе не спится.

«ну же, дева, ложись, да поспи» —
Ворчит злобно голос из тьмы.
А девица не будет спать на цепи.
Все хочет вернуться к любимым своим.
*
Проходит третий, за ним и пятый идет.
Юная дева стала снег словно бела,
Лишь кольцо на пальце своём бережет.
Лишь его девица тьме не дала.

Беснуется тьма, что деве не мил.
Кольцо забрать он силой пытался,
И мучительной смертью деве грозил,
И в грехах своих ей сознавался.

Вот только она не любила его,
Все надежды сжигая дотла.
Любила лишь муженька своего,
От тьмы вечно нос воротя.

*
Десятый год уж прошёл,
Тьма и цветы полевые ей рвал,
И лично к ней снизошёл,
И лик человека изображал.

Вот только девица стала бледней,
Глаза потеряли юности блеск.
А тьма становился только мрачней,
Ведь не желал иных он невест.

«Почему не любишь меня, как тебя я?»
Зло воскликнет тьма, бросая на пол букет.
«Верна я другому, стараешься зря.»
Седой головой качает в ответ.

«почему тогда ты со мной? Зачем ты пришла?»
Не унимается тьма, от бессилья пред ней опадает.
«Тогда я пришла, ведь была юна и глупа.

Тьма злится, беснуется, бросает кресты.
Пугает и бьет, кольцо отбирает.
Кидает в лицо ей гнилые цветы,
А после сдается, кольцо возвращает.

«Смогла бы ты меня полюбить?»
Тьма стыдливо, смущённо глаза опускает,
Он больше не хочет в любви убедить.
«Нет» — девица головой лишь тихо качает.

Луч солнца ворвётся в церквушку.
Тьма себя обрекает на смерть,
Но на волю отпустит девчушку.

Дева спиной повернется к нему,
Помчится живо к родным и любимым.
Видно, тьме уготовано быть одному.
Ведь чувства... не властен над ними.


Дева оставит в церквушке
Свои слезы, пальто и тоску.
Она убежит с горной верхушки,
Домой, к своему голубку.

И будет счастлива, юна и млада,
Будет жить ещё долгие годы,
И забудет о тьме навсегда,
Ей будет любимый петь оды.

Она будет счастлива вплоть до конца.
А тьма вовек не забудет девицу.
Пленила она тьму-гордеца,
Но не сможет пленить он юницу.